На последнем заседании Президиума Дальневосточного отделения РАН, состоявшемся в феврале, был представлен доклад сотрудников Института биологии моря и Тихоокеанского института биоорганической химии – «Создание морских биотехнопарков». Таких структур в России пока нет. По замыслам разработчиков они должны служить задачам воспроизводства, рационального использования и комплексной переработки морских биоресурсов. В Дальневосточном регионе сосредоточены самые значительные в России биологические ресурсы моря и большинство субъектов Российской Федерации, имеющие обширную морскую акваторию и интенсивно их использующие. Не удивительно, что из года в год идет неуклонное снижение запасов природных ресурсов, которые могут быть освоены в режиме лова (промысла), поэтому актуальность их восстановления и эффективного использования нельзя преувеличить. Опыт продвижения технологий воспроизводства и культивирования показывает, что с точки зрения рыбодобывающих компаний вложения в эти проекты слишком долговременные и рискованные, хотя в других отраслях народного хозяйства четыре-пять лет не считаются таким уж долгим сроком. Как планируют авторы идеи создания биотехнопарков решить проблемы на пути реализации проекта? Беседуем об этом с Сергеем Ивановичем МАСЛЕННИКОВЫМ, кандидатом биологических наук, координатором Консультативно-информационного центра аквакультуры и прибрежных биоресурсов Института биологии моря ДВО РАН.
– Во время нашего предыдущего разговора четыре года тому назад («Привлекательная тематика – аквакультура», «ДВ ученый», №19 от 18.10.2000) Ваш проект только проходил стадию экспертизы …
– За эти годы все предварительные работы закончены. Научно-производственную компанию ООО «Нереида», на базе которой реализована наша технология выращивания гребешка Приморского, даже посетил президент России В.В. Путин. Кстати это единственное предприятие отрасли, которое ему показали в Приморье. Оно – абсолютный лидер в России по производству моллюсков, хотя по своему размеру соответствует лишь среднему предприятию. В прошлом году было разрешено поднять урожай выращенного гребешка Приморского в размере 600 тонн, что сравнимо с квотой на добычу «дикого» гребешка, выделяемой на всю страну. Для предприятия же достигнутый объем культивирования составляет только половину запланированного. На Дальнем Востоке сейчас сложилась благоприятная конъюнктура для развития предприятий марикультуры, так как спрос на их продукцию значительно превышает предложение. У наших соседей в Японии, Корее, Китае для культивирования заняты практически все пригодные для этого площади.
В Китае даже срывают сопки и разводят морские огороды на берегу. У нас нет необходимости действовать подобным образом, хватает естественных мест. Но большинство пригодных акваторий не используется, либо применяются под варварский траловый лов. Его оправдывают программой прибрежного рыболовства, о которой часто говорят в последние лет восемь-десять. А каковы ее результаты? Их любой человек может увидеть, зайдя на местный рыбный рынок. Там встретишь рыб, которые у нас не «живут», а из своих – камбала с ладошку, навага с кошачий хвост и худенькая селедка, на которую трудно смотреть без слез. Хороша зубатка, но по цене она мало уступает семге, привезенной из далекой Норвегии. Прибрежные ресурсы сами уже не восстановятся, они практически уничтожены и не только за счет перелова, но и в результате разрушения человеком природной среды обитания. Конечно, интенсивность загрязняющей акваторию хозяйственной деятельности значительно снизилась в результате общего кризиса экономики. Тем не менее, для восстановления рыбных ресурсов необходим полный запрет на вылов на 20-30 лет. Ограблены не только грядущие поколения, но и ныне живущие. Траловый лов в прибрежных водах должен быть объявлен вне закона, как это сделано в большинстве стран. В прибрежных водах следует разрешить только ловушечный, переметный лов. Да, это дорого, но ведь и продукция дорогая.
– Технологический парк – форма территориальной интеграции науки, образования и производства в виде объединения научных организаций, проектно-конструкторских бюро, учебных заведений, производственных предприятий или их подразделений. Технопарки создаются в целях ускорения разработки и применения научно-технических и технико-технологических достижений посредством концентрации высококвалифицированных специалистов, использования оснащенной производственной, экспериментальной и информационной базы. А что такое морские биотехнопарки?
– Это предприятия по искусственному воспроизводству, товарному культивированию морских гидробионтов: рыбы, беспозвоночных, моллюсков и комплексной переработке, как самих объектов, так и отходов их производства. Основная продукция: традиционная для рыбоперерабатывающих комплексов, модифицированный белок, биологически активные добавки к пище, производство новых лекарственных и парафармацевтических препаратов на основе биологически активных веществ морских гидробионтов. Технологии по самым популярным объектам уже разработаны. Испытания проведены. Патенты, сертификаты получены. Основные «двигатели» проекта – Тихоокеанский институт биоорганической химии и Институт биологии моря Дальневосточного отделения РАН. Но мы его позиционируем как мегапроект, в котором могут найти применение разработки и многих институтов как академических, так и отраслевых: Тихоокеанского океанологического, Проблем морских технологий, Химии, ТИНРО, вузов. Работы хватит всем, кто захочет работать.
– Культивированием морских гидробионтов мы должны заниматься, потому что больше есть нечего?
– Морские гидробионты – это пища будущего. Судите сами, они нежирные, но содержат необходимые жирные кислоты, так называемые омега-кислоты, без которых нормальное существование человеческого организма невозможно. Морские гидробионты не болеют ящуром, коровьим бешенством, птичьим гриппом, как свиньи, коровы, куры, то есть животные, на которых развиты наземные технологии получения основных белковых продуктов питания. На них не распространяется новая угроза, которую несет применение генетически модифицированных продуктов питания и кормов. Паразитарная ситуация для морских гидробионтов так же благоприятная. Паразиты есть везде, но морские беспозвоночные не переносят опасных для человека …
Рыночная конъюнктура морских гидробионтов чрезвычайно благоприятна. Они идут на рынки Юго-Восточной Азии, где очень популярны. Но в России у населения проблем со здоровьем не меньше. Тем не менее, диетическими продуктами – гребешком, трепангом, мидией, морским ежом мы оздоравливаем население соседних с нами стран.
Что касается традиционных объектов воспроизводства, то в России их два: лососевые и осетровые. Хорошо известно, что если бы не было развернуто их культивирование 30-40 лет тому назад, то у нас этой рыбы просто не стало. Благодаря работе рыбозаводов на Сахалине, Камчатке, сегодня повсеместно в стране, и по доступным ценам, можно купить красную рыбу. К сожалению, рыборазводные заводы в Приморье не удалось не то что развить, но даже сохранить. Тихо «умирают» два завода в поселках Барабаш и Рязановка. Никто не собирается финансировать их в нужном объеме. Программа малых рыборазводных заводов практически похоронена. Нынче красную рыбу проще найти замороженной в магазине, чем живой в приморских речках.
– Наверное, нужны какие-то законы, регулирующие добычу и воспроизводство морских биоресурсов?
– В последнее время нормативная база стала развиваться. Появился, наконец, первый Федеральный закон о рыболовстве. Но этого мало. Нужны законы о прибрежном рыболовстве, о культивировании биоресурсов. Да и принятый закон еще далеко не рабочий инструмент.
– Изменилось ли ситуация с переработкой морских биоресурсов за прошедшее пятилетие?
– Наблюдается значительный рост хозяйств марикультуры в Приморье. Четыре года назад их было около десятка, сейчас – сорок два.
– Это только марикультурные хозяйства?
– Да. Люди, живущие у моря, всегда стремились связать свою деятельность с ним. С точки зрения основного российского рынка прибрежный рыбный промысел нерентабелен. Транспортные расходы слишком велики, переработка не налажена. Выгодно браконьерским способом ловить краба, трепанга, креветку, живую рыбу и сдавать ее зарубежным перекупщикам. Посмотрите, у нас на рынке можно встретить мидию из Европы, а вот достаточного количества местной продукции по приемлемым ценам нет. Наш ассортимент незначителен и плохо конкурирует и по качеству, и по внешнему виду с зарубежной продукцией. А ведь для мидии, гребешка, трепанга наиболее благоприятные условия именно у нас.
Ясно, что нужно развивать переработку. Но она экономически выгодна при большом объеме производства. Стабильный поток сырья для этого невозможно обеспечить без плантаций. Развернуть и поддерживать плантации невозможно без притока инвестиций, которые не потекут без гарантий инвесторам. А по инвестиционной привлекательности Приморье, напомню, находится в нижней части российского рейтинга, да и тот снижается в последние годы. Вот и получается замкнутый круг.
– Может ли помочь в развитии производства по переработке местной рыбной продукции малое предпринимательство?
– Мелким хозяйствам не по плечу крупные проблемы. Они работают сейчас на обеспечение экологического туризма и общественного питания. Со своими небольшими партиями товара они заняли соответствующую нишу на рынке. Кстати, президент России сказал, что нам нужно развивать экологический туризм. Но вряд ли он имел в виду малое предпринимательство. Посмотрите, Аляска, за два месяца теплого времени года зарабатывает экологическим туризмом себе на весь год. А ведь это стоит больших денег – создать и поддерживать инфраструктуру края с температурным режимом Чукотки на уровне требований американского потребителя. И у наших соседей в Китае туризм отлично развивается. В этом бизнесе вращаются гигантские денежные потоки. Кстати, в Пекине блюда из морепродуктов стоят очень дорого. Раньше Китай приобретал наш минтай с целью переработки и реэкспорта, например, крабовых палочек. Сейчас они очень много потребляют на их внутреннем рынке. Китайский внутренний рынок быстро растет и оценивается экспертами как очень перспективный. Этот рынок близко от нас, и китайцы, в отличие от европейцев, с удовольствием покупают нашу продукцию, хотя и не спешат давать за нее хорошие деньги.
Прав академик В.Л. Касьянов, когда говорит, что «рынок – это война». Выходя на рынок, мы пытаемся отнять деньги у конкурентов. Сказать, что они не в восторге от этого, значит, ничего не сказать. Посмотрите, как работают норвежцы, они завалили Россию от Балтики до Тихого океана семгой, продают лосося в Корее. И какого лосося? Тихоокеанского. Мы тоже продаем, но могли бы больше. Норвежцы активно торгуют мойвой. Наши специалисты считают, что она никому не нужна, а норвежцы продают ее на самом дорогом рынке в мире – японском. Конечно, наша рыба есть на прилавках соседних стран. Но вместо того, чтобы доминировать на рынках, мы восхищаемся успехами норвежцев. А рынок есть рынок: утратив однажды позиции, вернуть их нелегко. Кстати норвежцы – пионеры глубокой рыбообработки. Стоимость переработанной ими рыбной продукции, так называемых «отходов» – это голова, внутренности, кожа – в несколько раз превышает стоимость филе.
– А мы что же, не знаем, что делать с отходами?
– Почему же не знаем, в ТИБОХ созданы все необходимые технологии. Институт поддерживает около ста патентов. Академическая наука имеет очень хороший задел. Химики, технологи сделали все, что от них требовалось. Теперь дело за деловыми людьми. Им выгодно вкладывать деньги туда, куда им удобнее. Что мы слышим? Что правительство заинтересовано в создании благоприятного климата для частных инвестиций. А что мы и, кстати, весь остальной мир видим в реальности – даже гигант бизнеса может быть поставлен в такую позицию, из которой разорение видится не самым худшим выходом. И это относится не только к тем, кому подарили недра, но и к тем, кто сделал деньги в сфере коммуникаций, то есть, не присваивая достояния всего народа. Как вести себя на площадке с всемогущим партнером, который меняет правила по своему усмотрению уже в процессе игры? Нужно играть не против, а вместе с ним. Ждать улучшения инвестиционного климата можно бесконечно долго. Продуктивное решение видится нам в частно-государственном партнерстве, в создании морского биотехнопарка силами, как частного бизнеса, так и государства. Участие государства возможно не только землей и акваторией, но реальными инвестициями, как-то, частью стоимости производства сырья и его переработки. Например, в форме передачи, а не продажи отходов в предприятия биотехнопарка для дальнейшей переработки. В государственной собственности находятся мощности, которые могут быть использованы для нужд производства, патенты, технологии. Для обеспечения стабильности бизнеса морской биотехнопарк должен иметь собственную систему мониторинга за окружающей средой. Специалисты, необходимый приборный парк имеются в государственных институтах.
– Сергей Иванович, что Вы можете сказать о содействии проекту со стороны местных властей? Какова здесь ситуация сегодня?
– Идея биотехнопарка исходила из мирового опыта. Несколько лет тому назад мы создали проект экобиотехнопарка, который был одобрен Законодательным Собранием Приморского края, но бюджетные средства тогда не были выделены, хотя все проведенные расчеты показали его эффективность.
– Почему?
– Пришла новая команда, и … деньги выделили на новые проекты. Необходимость преемственности власти – это не пустые слова. Для реализации крупного проекта нужна стабильность и политическая воля. К сожалению, заметных изменений к лучшему сегодня не наблюдается. Правда, количество марикультурных предприятий в крае увеличилось, но не все они работают в одинаковых условиях. Лоббирование и недобросовестная конкуренция были и есть. Власть должна стоять над честной борьбой конкурентов, содействовать защите авторских прав. Пока же некоторым она явно благоволит, других просто не видит. Такое положение нельзя назвать конкуренцией. Это скорее «страсть и холодность», «любовь и ненависть» или еще как-нибудь. Власть должна стоять на защите авторских прав собственника. Чаще всего, авторские права принадлежат государственным институтам и вознаграждение за их использование, как правило, опять идет на инвестирование следующих проектов и разработок.
– Удается ли привлекать деньги частных инвесторов?
– Конечно. Права, которые получает предприниматель, влекут за собой вполне определенные обязанности. Он должен охранять участок, максимизировать прибыль. Давно известно, что частник (в нашем случае это не собственник, а арендатор участка), справляется с охраной лучше, чем государство. Участок превращается в зону покоя, а это значит, что никакие лихие браконьеры с тралом там не появятся, никто взрывчатку забрасывать не будет – это станет зона воспроизводства. И чем больше будет таких участков, тем больше зона воспроизводства. Упоминавшееся выше хозяйство «Нереида» занимается только производством приморского гребешка. Но фактически оно подращивает молодь рыбы, краба, защищает от браконьеров. У них акватории браконьеров уже нет, траловым ловом там невозможно заниматься, охрана не зря деньги получает. По существу здесь образован пассивный центр воспроизводства. Биотехнопарк создаст активные центры воспроизводства, целые заводы. Такие центры должны быть созданы в каждом районе, имеющем береговую линию. Основная функция заводов – получение молоди наиболее дорогостоящих объектов промысла и продажа ее хозяйствам для дальнейшего выращивания. Для нашего региона – это в первую очередь, молодь иглокожих. Это дорогие объекты, которые любят холодную воду и быстро растут. Между прочим, китайцы вынуждены охлаждать воду, чтобы уменьшить заболевания животных. Интересно, что профильные институты Китая владеют половиной акций марикультурных заводов в районе Циндао, что позволяет им получать дополнительное финансирование для исследований. Поскольку процессы искусственного и естественного воспроизводства находятся под постоянным контролем ученых, в случае возникновения каких-то болезней или других чрезвычайных происшествий необходимые меры принимаются незамедлительно. Поэтому в нашем проекте биотехнопарка предусмотрено обязательное создание собственной системы мониторинга. Кстати, в соответствии с санитарным, природоохранным законодательством системы мониторинга должны быть в каждом хозяйстве. Но их нет, потому что предприниматель вынужден экономить на всем. Вот вам еще одна возможность участия государства в форме привлечения высококвалифицированных кадров, которые пока что имеются в учреждениях науки.
– Проект биотехнопарка существует только на бумаге или какую-то апробацию уже прошел?
– В небольших масштабах модель биотехнопарка уже работает. На морской экспериментальной станции ТИБОХ ДВО РАН в бухте Троицы была заложена экспериментальная плантация мидии, гребешка, трепанга, осуществляется мониторинг состояния экосистемы, работает химико-технологический участок для выпуска опытных партий БАДов, успешно функционирует учебный центр «Морская биотехнология XXI века». Так что модель биотехнопарка состоялась, и успешно действует.
Но в Дальневосточном регионе необходимо создать сеть биотехнопарков. Хотя бы по одному в каждом субъекте федерального округа, имеющем морскую акваторию. Мы не можем конкурировать с китайцами по стоимости ручной обработки, поэтому часто бизнесмены везут сырую рыбную продукцию в Китай, там ее перерабатывают и после отправляют на внешний рынок. Эту ситуацию надо переломить. Вот и губернатор Приморья С.М. Дарькин говорит о том, что переработка сырья должна быть развернута на нашем берегу. Другое дело, что результатом этого должна быть продукция мирового уровня качества, чтобы высокая цена не смущала покупателя.
А для Курильских островов создание сети биотехнопарков послужит улучшению отношений с соседями. Кстати, Кунашир – единственное место в России, где легально добывается трепанг. Воды Южных Курил – самые продуктивные в России. В течение последних полутора десятков лет производство на Южных Курилах и островах малой Курильской гряды практически угасло. Как сказал академик В.И. Сергиенко, создание биотехнопарка на них может снять политическое напряжение в отношениях между Россией и Японией. Известно, что границу очень трудно защитить одними только штыками, в особенности, если за ними не происходит хозяйственное, экономическое освоение территории, да и штыки изрядно проржавели …
По оценкам экспертов Дальневосточный регион может дать до полутора миллионов тонн продукции морских гидробионтов в год. Соответственно отходов может быть до 800 тысяч тонн. Естественно, они должны быть переработаны, а реализация полученной при этом продукции должна приносить прибыль. Есть достаточно примеров, когда при несоблюдении технологии производства, авторских прав разработчиков качество продукции резко падало, и продукт часто просто уходил с рынка, так как потребитель его не принимал. Поэтому соблюдение авторских прав чрезвычайно актуально для получения высококачественной продукции. На этом сэкономить не удастся. Среди современных технологий марикультуры нет дешевых. Велики материальные, управленческие, маркетинговые затраты. Подготовить необходимые квалифицированные кадры возможно в рамках программы «Интеграция» – сотрудничества вузов и академической науки. Сегодня существуют отдельные элементы, из которых может быть составлен проект «Морской биотехнопарк», успешно действует его модель. Но этого мало. Имеет значение: какие элементы, и в какой последовательности следует собирать. Как и все значительные проекты, его можно запустить только при наличии государственной воли. Статус проекта государственный, потому что он закладывает основу устойчивого развития территорий Дальнего Востока России.
– За эти годы все предварительные работы закончены. Научно-производственную компанию ООО «Нереида», на базе которой реализована наша технология выращивания гребешка Приморского, даже посетил президент России В.В. Путин. Кстати это единственное предприятие отрасли, которое ему показали в Приморье. Оно – абсолютный лидер в России по производству моллюсков, хотя по своему размеру соответствует лишь среднему предприятию. В прошлом году было разрешено поднять урожай выращенного гребешка Приморского в размере 600 тонн, что сравнимо с квотой на добычу «дикого» гребешка, выделяемой на всю страну. Для предприятия же достигнутый объем культивирования составляет только половину запланированного. На Дальнем Востоке сейчас сложилась благоприятная конъюнктура для развития предприятий марикультуры, так как спрос на их продукцию значительно превышает предложение. У наших соседей в Японии, Корее, Китае для культивирования заняты практически все пригодные для этого площади.
В Китае даже срывают сопки и разводят морские огороды на берегу. У нас нет необходимости действовать подобным образом, хватает естественных мест. Но большинство пригодных акваторий не используется, либо применяются под варварский траловый лов. Его оправдывают программой прибрежного рыболовства, о которой часто говорят в последние лет восемь-десять. А каковы ее результаты? Их любой человек может увидеть, зайдя на местный рыбный рынок. Там встретишь рыб, которые у нас не «живут», а из своих – камбала с ладошку, навага с кошачий хвост и худенькая селедка, на которую трудно смотреть без слез. Хороша зубатка, но по цене она мало уступает семге, привезенной из далекой Норвегии. Прибрежные ресурсы сами уже не восстановятся, они практически уничтожены и не только за счет перелова, но и в результате разрушения человеком природной среды обитания. Конечно, интенсивность загрязняющей акваторию хозяйственной деятельности значительно снизилась в результате общего кризиса экономики. Тем не менее, для восстановления рыбных ресурсов необходим полный запрет на вылов на 20-30 лет. Ограблены не только грядущие поколения, но и ныне живущие. Траловый лов в прибрежных водах должен быть объявлен вне закона, как это сделано в большинстве стран. В прибрежных водах следует разрешить только ловушечный, переметный лов. Да, это дорого, но ведь и продукция дорогая.
– Технологический парк – форма территориальной интеграции науки, образования и производства в виде объединения научных организаций, проектно-конструкторских бюро, учебных заведений, производственных предприятий или их подразделений. Технопарки создаются в целях ускорения разработки и применения научно-технических и технико-технологических достижений посредством концентрации высококвалифицированных специалистов, использования оснащенной производственной, экспериментальной и информационной базы. А что такое морские биотехнопарки?
– Это предприятия по искусственному воспроизводству, товарному культивированию морских гидробионтов: рыбы, беспозвоночных, моллюсков и комплексной переработке, как самих объектов, так и отходов их производства. Основная продукция: традиционная для рыбоперерабатывающих комплексов, модифицированный белок, биологически активные добавки к пище, производство новых лекарственных и парафармацевтических препаратов на основе биологически активных веществ морских гидробионтов. Технологии по самым популярным объектам уже разработаны. Испытания проведены. Патенты, сертификаты получены. Основные «двигатели» проекта – Тихоокеанский институт биоорганической химии и Институт биологии моря Дальневосточного отделения РАН. Но мы его позиционируем как мегапроект, в котором могут найти применение разработки и многих институтов как академических, так и отраслевых: Тихоокеанского океанологического, Проблем морских технологий, Химии, ТИНРО, вузов. Работы хватит всем, кто захочет работать.
– Культивированием морских гидробионтов мы должны заниматься, потому что больше есть нечего?
– Морские гидробионты – это пища будущего. Судите сами, они нежирные, но содержат необходимые жирные кислоты, так называемые омега-кислоты, без которых нормальное существование человеческого организма невозможно. Морские гидробионты не болеют ящуром, коровьим бешенством, птичьим гриппом, как свиньи, коровы, куры, то есть животные, на которых развиты наземные технологии получения основных белковых продуктов питания. На них не распространяется новая угроза, которую несет применение генетически модифицированных продуктов питания и кормов. Паразитарная ситуация для морских гидробионтов так же благоприятная. Паразиты есть везде, но морские беспозвоночные не переносят опасных для человека …
Рыночная конъюнктура морских гидробионтов чрезвычайно благоприятна. Они идут на рынки Юго-Восточной Азии, где очень популярны. Но в России у населения проблем со здоровьем не меньше. Тем не менее, диетическими продуктами – гребешком, трепангом, мидией, морским ежом мы оздоравливаем население соседних с нами стран.
Что касается традиционных объектов воспроизводства, то в России их два: лососевые и осетровые. Хорошо известно, что если бы не было развернуто их культивирование 30-40 лет тому назад, то у нас этой рыбы просто не стало. Благодаря работе рыбозаводов на Сахалине, Камчатке, сегодня повсеместно в стране, и по доступным ценам, можно купить красную рыбу. К сожалению, рыборазводные заводы в Приморье не удалось не то что развить, но даже сохранить. Тихо «умирают» два завода в поселках Барабаш и Рязановка. Никто не собирается финансировать их в нужном объеме. Программа малых рыборазводных заводов практически похоронена. Нынче красную рыбу проще найти замороженной в магазине, чем живой в приморских речках.
– Наверное, нужны какие-то законы, регулирующие добычу и воспроизводство морских биоресурсов?
– В последнее время нормативная база стала развиваться. Появился, наконец, первый Федеральный закон о рыболовстве. Но этого мало. Нужны законы о прибрежном рыболовстве, о культивировании биоресурсов. Да и принятый закон еще далеко не рабочий инструмент.
– Изменилось ли ситуация с переработкой морских биоресурсов за прошедшее пятилетие?
– Наблюдается значительный рост хозяйств марикультуры в Приморье. Четыре года назад их было около десятка, сейчас – сорок два.
– Это только марикультурные хозяйства?
– Да. Люди, живущие у моря, всегда стремились связать свою деятельность с ним. С точки зрения основного российского рынка прибрежный рыбный промысел нерентабелен. Транспортные расходы слишком велики, переработка не налажена. Выгодно браконьерским способом ловить краба, трепанга, креветку, живую рыбу и сдавать ее зарубежным перекупщикам. Посмотрите, у нас на рынке можно встретить мидию из Европы, а вот достаточного количества местной продукции по приемлемым ценам нет. Наш ассортимент незначителен и плохо конкурирует и по качеству, и по внешнему виду с зарубежной продукцией. А ведь для мидии, гребешка, трепанга наиболее благоприятные условия именно у нас.
Ясно, что нужно развивать переработку. Но она экономически выгодна при большом объеме производства. Стабильный поток сырья для этого невозможно обеспечить без плантаций. Развернуть и поддерживать плантации невозможно без притока инвестиций, которые не потекут без гарантий инвесторам. А по инвестиционной привлекательности Приморье, напомню, находится в нижней части российского рейтинга, да и тот снижается в последние годы. Вот и получается замкнутый круг.
– Может ли помочь в развитии производства по переработке местной рыбной продукции малое предпринимательство?
– Мелким хозяйствам не по плечу крупные проблемы. Они работают сейчас на обеспечение экологического туризма и общественного питания. Со своими небольшими партиями товара они заняли соответствующую нишу на рынке. Кстати, президент России сказал, что нам нужно развивать экологический туризм. Но вряд ли он имел в виду малое предпринимательство. Посмотрите, Аляска, за два месяца теплого времени года зарабатывает экологическим туризмом себе на весь год. А ведь это стоит больших денег – создать и поддерживать инфраструктуру края с температурным режимом Чукотки на уровне требований американского потребителя. И у наших соседей в Китае туризм отлично развивается. В этом бизнесе вращаются гигантские денежные потоки. Кстати, в Пекине блюда из морепродуктов стоят очень дорого. Раньше Китай приобретал наш минтай с целью переработки и реэкспорта, например, крабовых палочек. Сейчас они очень много потребляют на их внутреннем рынке. Китайский внутренний рынок быстро растет и оценивается экспертами как очень перспективный. Этот рынок близко от нас, и китайцы, в отличие от европейцев, с удовольствием покупают нашу продукцию, хотя и не спешат давать за нее хорошие деньги.
Прав академик В.Л. Касьянов, когда говорит, что «рынок – это война». Выходя на рынок, мы пытаемся отнять деньги у конкурентов. Сказать, что они не в восторге от этого, значит, ничего не сказать. Посмотрите, как работают норвежцы, они завалили Россию от Балтики до Тихого океана семгой, продают лосося в Корее. И какого лосося? Тихоокеанского. Мы тоже продаем, но могли бы больше. Норвежцы активно торгуют мойвой. Наши специалисты считают, что она никому не нужна, а норвежцы продают ее на самом дорогом рынке в мире – японском. Конечно, наша рыба есть на прилавках соседних стран. Но вместо того, чтобы доминировать на рынках, мы восхищаемся успехами норвежцев. А рынок есть рынок: утратив однажды позиции, вернуть их нелегко. Кстати норвежцы – пионеры глубокой рыбообработки. Стоимость переработанной ими рыбной продукции, так называемых «отходов» – это голова, внутренности, кожа – в несколько раз превышает стоимость филе.
– А мы что же, не знаем, что делать с отходами?
– Почему же не знаем, в ТИБОХ созданы все необходимые технологии. Институт поддерживает около ста патентов. Академическая наука имеет очень хороший задел. Химики, технологи сделали все, что от них требовалось. Теперь дело за деловыми людьми. Им выгодно вкладывать деньги туда, куда им удобнее. Что мы слышим? Что правительство заинтересовано в создании благоприятного климата для частных инвестиций. А что мы и, кстати, весь остальной мир видим в реальности – даже гигант бизнеса может быть поставлен в такую позицию, из которой разорение видится не самым худшим выходом. И это относится не только к тем, кому подарили недра, но и к тем, кто сделал деньги в сфере коммуникаций, то есть, не присваивая достояния всего народа. Как вести себя на площадке с всемогущим партнером, который меняет правила по своему усмотрению уже в процессе игры? Нужно играть не против, а вместе с ним. Ждать улучшения инвестиционного климата можно бесконечно долго. Продуктивное решение видится нам в частно-государственном партнерстве, в создании морского биотехнопарка силами, как частного бизнеса, так и государства. Участие государства возможно не только землей и акваторией, но реальными инвестициями, как-то, частью стоимости производства сырья и его переработки. Например, в форме передачи, а не продажи отходов в предприятия биотехнопарка для дальнейшей переработки. В государственной собственности находятся мощности, которые могут быть использованы для нужд производства, патенты, технологии. Для обеспечения стабильности бизнеса морской биотехнопарк должен иметь собственную систему мониторинга за окружающей средой. Специалисты, необходимый приборный парк имеются в государственных институтах.
– Сергей Иванович, что Вы можете сказать о содействии проекту со стороны местных властей? Какова здесь ситуация сегодня?
– Идея биотехнопарка исходила из мирового опыта. Несколько лет тому назад мы создали проект экобиотехнопарка, который был одобрен Законодательным Собранием Приморского края, но бюджетные средства тогда не были выделены, хотя все проведенные расчеты показали его эффективность.
– Почему?
– Пришла новая команда, и … деньги выделили на новые проекты. Необходимость преемственности власти – это не пустые слова. Для реализации крупного проекта нужна стабильность и политическая воля. К сожалению, заметных изменений к лучшему сегодня не наблюдается. Правда, количество марикультурных предприятий в крае увеличилось, но не все они работают в одинаковых условиях. Лоббирование и недобросовестная конкуренция были и есть. Власть должна стоять над честной борьбой конкурентов, содействовать защите авторских прав. Пока же некоторым она явно благоволит, других просто не видит. Такое положение нельзя назвать конкуренцией. Это скорее «страсть и холодность», «любовь и ненависть» или еще как-нибудь. Власть должна стоять на защите авторских прав собственника. Чаще всего, авторские права принадлежат государственным институтам и вознаграждение за их использование, как правило, опять идет на инвестирование следующих проектов и разработок.
– Удается ли привлекать деньги частных инвесторов?
– Конечно. Права, которые получает предприниматель, влекут за собой вполне определенные обязанности. Он должен охранять участок, максимизировать прибыль. Давно известно, что частник (в нашем случае это не собственник, а арендатор участка), справляется с охраной лучше, чем государство. Участок превращается в зону покоя, а это значит, что никакие лихие браконьеры с тралом там не появятся, никто взрывчатку забрасывать не будет – это станет зона воспроизводства. И чем больше будет таких участков, тем больше зона воспроизводства. Упоминавшееся выше хозяйство «Нереида» занимается только производством приморского гребешка. Но фактически оно подращивает молодь рыбы, краба, защищает от браконьеров. У них акватории браконьеров уже нет, траловым ловом там невозможно заниматься, охрана не зря деньги получает. По существу здесь образован пассивный центр воспроизводства. Биотехнопарк создаст активные центры воспроизводства, целые заводы. Такие центры должны быть созданы в каждом районе, имеющем береговую линию. Основная функция заводов – получение молоди наиболее дорогостоящих объектов промысла и продажа ее хозяйствам для дальнейшего выращивания. Для нашего региона – это в первую очередь, молодь иглокожих. Это дорогие объекты, которые любят холодную воду и быстро растут. Между прочим, китайцы вынуждены охлаждать воду, чтобы уменьшить заболевания животных. Интересно, что профильные институты Китая владеют половиной акций марикультурных заводов в районе Циндао, что позволяет им получать дополнительное финансирование для исследований. Поскольку процессы искусственного и естественного воспроизводства находятся под постоянным контролем ученых, в случае возникновения каких-то болезней или других чрезвычайных происшествий необходимые меры принимаются незамедлительно. Поэтому в нашем проекте биотехнопарка предусмотрено обязательное создание собственной системы мониторинга. Кстати, в соответствии с санитарным, природоохранным законодательством системы мониторинга должны быть в каждом хозяйстве. Но их нет, потому что предприниматель вынужден экономить на всем. Вот вам еще одна возможность участия государства в форме привлечения высококвалифицированных кадров, которые пока что имеются в учреждениях науки.
– Проект биотехнопарка существует только на бумаге или какую-то апробацию уже прошел?
– В небольших масштабах модель биотехнопарка уже работает. На морской экспериментальной станции ТИБОХ ДВО РАН в бухте Троицы была заложена экспериментальная плантация мидии, гребешка, трепанга, осуществляется мониторинг состояния экосистемы, работает химико-технологический участок для выпуска опытных партий БАДов, успешно функционирует учебный центр «Морская биотехнология XXI века». Так что модель биотехнопарка состоялась, и успешно действует.
Но в Дальневосточном регионе необходимо создать сеть биотехнопарков. Хотя бы по одному в каждом субъекте федерального округа, имеющем морскую акваторию. Мы не можем конкурировать с китайцами по стоимости ручной обработки, поэтому часто бизнесмены везут сырую рыбную продукцию в Китай, там ее перерабатывают и после отправляют на внешний рынок. Эту ситуацию надо переломить. Вот и губернатор Приморья С.М. Дарькин говорит о том, что переработка сырья должна быть развернута на нашем берегу. Другое дело, что результатом этого должна быть продукция мирового уровня качества, чтобы высокая цена не смущала покупателя.
А для Курильских островов создание сети биотехнопарков послужит улучшению отношений с соседями. Кстати, Кунашир – единственное место в России, где легально добывается трепанг. Воды Южных Курил – самые продуктивные в России. В течение последних полутора десятков лет производство на Южных Курилах и островах малой Курильской гряды практически угасло. Как сказал академик В.И. Сергиенко, создание биотехнопарка на них может снять политическое напряжение в отношениях между Россией и Японией. Известно, что границу очень трудно защитить одними только штыками, в особенности, если за ними не происходит хозяйственное, экономическое освоение территории, да и штыки изрядно проржавели …
По оценкам экспертов Дальневосточный регион может дать до полутора миллионов тонн продукции морских гидробионтов в год. Соответственно отходов может быть до 800 тысяч тонн. Естественно, они должны быть переработаны, а реализация полученной при этом продукции должна приносить прибыль. Есть достаточно примеров, когда при несоблюдении технологии производства, авторских прав разработчиков качество продукции резко падало, и продукт часто просто уходил с рынка, так как потребитель его не принимал. Поэтому соблюдение авторских прав чрезвычайно актуально для получения высококачественной продукции. На этом сэкономить не удастся. Среди современных технологий марикультуры нет дешевых. Велики материальные, управленческие, маркетинговые затраты. Подготовить необходимые квалифицированные кадры возможно в рамках программы «Интеграция» – сотрудничества вузов и академической науки. Сегодня существуют отдельные элементы, из которых может быть составлен проект «Морской биотехнопарк», успешно действует его модель. Но этого мало. Имеет значение: какие элементы, и в какой последовательности следует собирать. Как и все значительные проекты, его можно запустить только при наличии государственной воли. Статус проекта государственный, потому что он закладывает основу устойчивого развития территорий Дальнего Востока России.
15 августа 2006 года
Комментариев нет:
Отправить комментарий